Кофейни, войны и железные дороги: биржи в XVIII-XIX вв.
Итак, в прошлый раз я закончил на том, что центр мировой торговли и дальнейшее развитие биржи переместились из промозглой Голландии в не менее промозглую Англию, где биржи немедленно отметились громкими хлопками «мыльных пузырей». Теперь наконец настало время побороть свою лень и продолжить рассказ.
Где-то я видел утверждение, что будто бы центр мировой торговли всегда смещался следом за штандартом мирового экономического и политического доминирования. Жаль, но мужики-то этого не знали, а потому в реальности экономическое и политическое доминирование не обязательно сопутствовали друг другу. Это отлично доказали Испания и Нидерланды — мощнейшая империя с чахлой экономикой и развитые провинции, в конце-концов задавленные соседями политически. Да и центр торговли тоже не обязательно следовал за каким-то там доминированием. Скорее наоборот — доминирование в экономике в Новое время ковалось на площадях бирж.
Прежде, чем направить монокли на Лондон, надо сказать пару слов о другой возможной альтернативе. В то время имелись все предпосылки к тому, что после Амстердама столицей биржевой торговли станет какой-нибудь французский город — выберите здесь удобный порт на свой вкус. Франция к середине XVII века усилиями Ришелье и его последователей наконец стала самой крутой державой в Европе, вырвав первенство у дышащей на ладан Испании. Казалось бы, всего делов-то — использовать полученное политическое преимущество и отхапать долю торгового оборота. Не вышло. Те люди, кто в то время заведовал финансовыми делами Франции, знали толк в биржах не больше, чем академик Сахаров — в реформировании государства. В итоге все зачатки маломальски организованных торговых рынков были задавлены не только откровенным наплевательством властей, но и всяческими поборами и законодательными барьерами. Кто знал, что эта мелочь так скажется в будущем.
А вот в Англии торговцам жилось куда вольготнее...
Сначала, конечно, были некоторые трудности — когда агент Генриха VIII сэр Ричард Грешем вернулся из Амстердама под впечатлением от тамошней биржи, на его предложение построить такую же в Лондоне поступил отказ. Зато уже при Елизавете, когда купцам окончательно надоело тусоваться в Амстердаме, они быстренько собрали инициативную группу и уже в 1566 году крупный купец и королевский финансист Томас Грешем заложил первый камень Лондонской Королевской биржи. Чтобы получить разрешение, расходы на строительство этот дядька оплатил из собственной мошны, что в письме лорду Чемберлену объяснил исчерпывающе: так мол и так, Ваша Светлость, но «купцы не могут существовать без бирж, как не могут корабли ходить в море без воды». Если кого-то волнует вопрос о праве собственности, то скажу, что потом перед смертью сэр Томас Грешем завещал здание биржи Лондонской Корпорации и корпорации торговцев тканями, с условием отчислять часть доходов на всякие благотворительные цели.
Внешне биржа в Лондоне копировала биржу в Амстердаме, разве что в нишах стояли статуи английских королей, а так — такой же внутренний двор, те же галереи и колоннады. Через два или три года после открытия здания его посетила сама королева, отобедала с основателем, осмотрела всё и выразила глубочайшее удовлетворение, а также с присущим ей национализмом повелела вместо иностранного слова Bourse использовать английское The Royal Exchange. Елизавета прекрасно понимала полезность биржи в Лондоне — ведь кроме нормальной торговли англичанам, сделавшим бандитизм национальным бизнесом, надо было сбывать награбленное у испанцев и собирать деньги на очередные экспедиции гопников-капёров.
Ученики оказались не менее способными, чем учителя, и вскоре англичане утянули у голландцев значительную часть денежных потоков. В этом им совершенно не мешало то, что здание биржи было плохоньким — в ряде мест потолки и лестницы того гляди готовы были обвалиться и нередко угрожали брокерским жизням.
Если бы это был документальный фильм, тут нашлось бы место приёму «А в это время»... Пока англичане развивали свои первые биржи, за набор побрякушек общей стоимостью 60 гульденов голландцы выцыганили у индейцев 22 000 акров земли в Южном Манхэттане. Судьба у основанного там поселения оказалась бурной — трудно сказать, сколько раз Новый Амстердам переходил из рук в руки в ходе англо-голландских войн XVII века. Чем всё закончилось, вы знаете — с 1674 года в городишке окончательно утвердились англичане и стали называть его Нью-Йорком. В XVIII веке это уже не захолустье, а важный торговый порт. В 1699 году англичане снесли обветшавшую стену, построенную примерно в 1650 г. для обороны англо-голландских оккупантов от коренных американцев, и на её месте образовалась улица (благо для передвижения гарнизона горожанам запрещалось строить дома ближе 100 футов к стене), которую так и назвали — Wall Street. Место для будущей биржи было готово и ждало своих героев. На этом кадре камера затемняется, и мы переносимся обратно в Британию, потому что пока в Нью-Йорке торговля шла примитивно, а в Лондоне случился очередной виток развития бирж.
Королевская биржа в Лондоне оставалась исключительно товарной более ста лет. Но время идёт, и на ней наконец появилось отделение ценных бумаг — с 1695 года стали торговать государственными долговыми обязательствами да акциями голландских и английских компаний (других в то время практически и не было). Объёмы торгов росли не по дням, а по часам. Весь внутренний двор Королевской биржи был заполнен брокерами, которые целыми днями истошно вопили, стараясь перекричать чужие предложения и как можно скорее поспеть за изменчивым курсом. Купцы, которые торговали на товарной бирже, такому соседству были рады не больше, чем здравомыслящие москвичи — тусовке фанатов бардовской песни под своими окнами. Зреющий конфликт привёл к первому в истории отделению финансовой биржи от товарной: чопорное руководство Королевской биржи в 1699 выставило буйных коллег с формулировкой «за недостойное поведение».
Брокеры не расстроились. Они нашли достойную альтернативу дворовым собраниям — лондонские кофейни и трактиры, где можно совмещать приятное с полезным. Так что трудное дело спекуляции теперь стало вести ещё комфортнее. Главным местом встреч дельцов стала кофейня с оригинальным названием «У Джонатана» (Jonathan's Coffee House). Она стала тем узлом, где меняли владельцев акции шести десятков компаний, векселя казначейства и векселя морского ведомства Британии. Где-то на Барбадосе рабы собирали сахарный тростник, экспедиции присоединяли к владениям короля новые земли в Америке, торговые караваны огибали мыс Доброй Надежды, первые акционерные общества осваивали Индию — а в итоге всё это замыкалось сюда, на кофейню старика Джонатана. В её пропахших табаком и кофе стенах брокеры и джобберы (jobbers) помогали наживать состояния: брокеры брали за посредничество на сделках необычайно низкую для своего времени комиссию — 1,8%, а джобберы совершали сделки за свой счёт и зарабатывали на разнице между ценой покупки и продажи.
С начала XVIII века в лондонских кофейнях начали регулярно проводиться «дни встреч» (Rencounters days – калька с голландского: Rescontre-Dagen), во время которых осуществлялись взаиморасчёты по операциям и обязательствам и подсчитывались убытки и прибыли. Изобретение это было голландское, но англичане его улучшили так, что могу себя с полным правом считать изобретателями клиринга — так и до нашего времени называют эту процедуру. «Дни встреч» позволили уменьшить количество наличных платежей и физических передач ценных бумаг в рамках совершаемых на бирже сделок. Это, в свою очередь, привело к значительному упрощению и активизации торговли на фондовом рынке. В 1775 году при фондовой бирже появилась даже отдельная клиринговая палата.
Помимо клиринга жаргон лондонских брокеров обогатил наш язык и другими словами. Именно за их столами впервые стали делить спекулянтов на «быков» и «медведей». Точно, впрочем, никто не знает, откуда эти термины появились. По одной из версий, «медведями» игроков на понижение стали называть, исходя из старой английской пословицы: «Никогда не продавай шкуру неубитого медведя« (Don't sell the bearskin before you've killed the bear). Тех же, кто агрессивно был заинтересован в росте рынка, наверное, стали называть «быками» за упорство и решительность в движении вперёд, похожем на разбег быка с выставленными вперёд рогами.
В 1748 году произошло чрезвычайное происшествие: пожар уничтожил все кофейни в районе Королевской биржи. Для проведения торгов требовалось новое помещение. Однако в то время большинство осиротевших брокеров из кофеен обладали скромными капиталами и не смогли быстро оплатить постройку здания (или были прижимисты). Сбор денег занял десятилетия — только в 1773 году, наконец, удалось собрать нужную сумму. Может оно и к лучшему — в процессе накопления капитала проект новой биржи успел несколько раз поменяться. Фантазия никогда не была сильной стороной экономистов, так что здание для встреч они сначала назвали «Новый Джонатан», но вскоре окрестили фондовой биржей. Ирония судьбы: Королевская биржа, откуда брокеров изгнали, просуществует ещё более ста лет и будет упразднена в 1923 году, а лондонская фондовая биржа, несколько раз сменив здание, продолжит работу до наших дней.
А теперь мы подошли к самому важному моменту в истории бирж того времени. Особенностью европейского фондового рынка XVIII-XIX веков можно считать большую долю бумаг государственного займа — бум корпораций грянет позже. Именно государственный долг создал настоящий рынок ценных бумаг. И именно Англия в этой области заняла первую позицию. Победы в многочисленных войнах постепенно сделали Великобританию и политическим, и экономическим лидером, но они стоили немалых денег. Хорошим источником средств стало освоение государственных облигаций: Англия много брала в долг, но всегда чётко и своевременно расплачивалась. Объём государственного долга указывался с точностью до одного фунта стерлингов. Поэтому облигации закупали всегда, даже хотя сумма долга быстро достигла астрономических размеров: в 1739 году она составляла около 60 млн. фунтов стерлингов, а в 1816 году после разгрома Наполеона оказалась равной 1 003 768 694 фунтам. Надёжное обслуживание госдолга и чёткая система государственного заимствования — вот важнейшая основа английского величия, позволяющая в момент необходимости привлекать внутренний капитал и обеспечивать все статьи государственных расходов.
А стать эффективным инструментом облигации смогли благодаря тому, что в Лондоне действовал организованный фондовый рынок. Связь эта была двустороннней: фондовая биржа создавала рынок для облигаций, облигации увеличивали объёмы торгов на фондовой бирже. Лондонские брокеры хорошо понимали это. Когда 18 мая 1801 года был заложен первый камень нового здания лондонской биржи, на нём была сделана надпись о том, что к этому дню государственный долг возрос до 552 730 924 фунтов стерлингов. Символично, что новая биржа была заложена в самом начале того века, который стал веком небывалого расцвета Британской Империи.
За два месяца до начала строительства, 3 марта 1801 года, состоялась реорганизация фондовой биржи. Прежние скандалы с «мыльными пузырями» вызвали потребность в новых правилах. Раньше торговать на бирже мог любой, заплатив дневной взнос, теперь же участниками торгов могли быть только прошедшие регистрацию брокеры. Нигде в мире ещё не было подобного ограничения, и потому этот день считается датой появления первой в мире регулируемой биржи, днём рождения современной Лондонской фондовой биржи.
В этот момент лондонская биржа как раз столкнулась с конкуренцией со стороны наполеоновской Франции. Французское казначейство последовало английскому примеру и тоже начало выпускать облигации. Наполеон в 1801 году издал указ о строительстве здания Парижской фондовой биржи, как места для размещения этих государственных ценных бумаг. Но... за англичанами французам гнать и тут не угнались. Здание своей биржи они достроили только в 1826 году, а когда в 1840 году там торговалось около 130 выпусков ценных бумаг, в Лондоне их было в несколько раз больше.
Причиной успеха Лондонской фондовой биржи стали её внутренние6 правила. Управляющие биржи опасались появления конкурентов, и поэтому сделали хитрый шаг — решили увеличить число членов своей биржи, чтобы те не торговали в стенах другой биржи. Но вот незадача — те, кто уже были членами Лодонской фондовой биржи расширения состава участников торгов не желали, им внутренняя конкуренция была страшнее внешней. Конфликт интересов пришлось решать компромиссным путём. Собственники биржи и её участники несколько лет работали над уставом правил биржи, который был окончательно утверждён в 1812 году. Результат того стоил. Сбалансированная и гибкая система управления, закреплённая в этом уставе, стала основой эффективной и успешной работы биржи на протяжении всего XIX века. Секрет был в том, что участники и владельцы биржи обладали рычагами воздействия друг на друга: управляющие устанавливали размер членских взносов, условия и время торгов, а члены биржи определяли, кто может стать новым участником биржи.
Выпуск государственных долговых обязательств для покрытия военных расходов производился не только в Англии и Франции. С государственного долга началась и история фондового рынка в Североамериканских штатах. Она повторяла путь, проделанный в Лондоне, но в более сжатые сроки: в середине XVIII века под черепичной крышей одной из кофеен Южного Манхэттена ещё торговали только колониальными товарами, а в 1790 году уже появились государственные облигации. Причиной была, конечно же, война, да ещё какая — война за независимость обошлась в копеечку, новому государству надо было срочно одалживать крупные суммы. Поначалу бумаги правительства, которое никак не могло определиться, какой город сделать столицей, были не очень популярны среди населения, но со временем доверие к ним возросло.
Нью-Йорк всё же уступал на этом этапе другому городу. Филадельфия знаменита первой в США публичной школой, первой компанией по страхованию жизни, первым ботаническим садом, первой добровольной пожарной частью, первым американским банком, первой больницей и кучей многого другого «первого в США» — в том числе и первой фондовой биржей, основанной в 1790 году вместо прежнего места заключения сделок, которым с 1754 года был London Coffee House .
Нью-йоркские спекулянты зашевелились. В марте 1792 г. 24 самых крупных брокера устроили совещание в одном отеле, где в обстановке строжайшей секретности обсудили, как бы лучше упорядочить торговлю ценными бумагами и развить бизнес. 17 мая 1792 года они подписали эпохальное соглашение — «соглашение под платаном», как его стали называть по обычному месту заключения сделок с облигациями, векселями и акциями. Соглашение это было очень лаконичным: оно содержало условие о заключении сделок только внутри своей тусовки, не брать комиссионных меньше четверти процента и не участвовать в других аукционах по продаже ценных бумаг. Официального названия у этого сообщества пока не было, и эти дельцы продолжили собираться в манхэттанской кофейне. Жить им стало лучше, жить стало веселее: закон запрещал публичные аукционы ценных бумаг, а тут все операции стали сделками между частными лицами внутри организации и под запрет не подпадали.
В деле создания настоящей регулируемой биржи и организованного рынка Нью-Йорк совсем немного отстал от Лондона. В начале 1817 года они послали специального наблюдателя в Филадельфию, чтобы разузнать, как работает тамошняя биржа. Наблюдатель доставил коллегам пренеприятнейшее известие: Филадельфийская биржа здравствует и процветает, и если не подсуетиться, то уделает Нью-Йоркский рынок в самом ближайшем будущем. Нью-йоркские биржевики резко кинулись исправлять ситуацию и утвердили устав своей биржи уже 8 марта 1817 года. Сделали они это в истинно американской манере: составили конституцию биржи и выбрали президента. Необходимость принятия конституции объяснялась просто: законодательный запрет на проведение публичных аукционов ценных бумаг никуда не девался, и из-за него участники торгов не могли обращаться в суд за правовой защитой по сделкам.
Создание организованной биржи было своевременным: американский рынок ценных бумаг переживал настоящий бум. Оживление на фондовом рынке было вызвано — как вы можете догадаться — очередной войнушкой. Пока Британия правила морями и боролась с корсиканским чудовищем, штаты решили, что лучшей оказии расширить свою территорию за счёт английских владений в Канаде и придумать сложно. Сказано — сделано, солдатики помаршировали, постреляли и разошлись (за исключением убитых). Политически Англо-американская война 1811-1812 гг. вообще ничего не дала — она завершилась мирным договором и восстановлением довоенного положения. Зато новая волна государственных займов благотворно повлияла как на английский фондовый рынок, так и на американский.
Таким образом, и в Нью-Йорке, и в Лондоне принятие биржевых уставов стало необходимой мерой в условиях высокого числа торгуемых ценных бумаг, объёмов и участников торгов. Однако впереди биржи ждало ещё более жёсткое регулирование. Без запретов и дозволений свободный рынок существовать не может, и в этом дельцам ещё предстояло убедиться. Но пока что они свято верили в невидимую руку рынка, конкуренцию и спекулятивные процессы продолжали совершаться без регулирования.
Проблем в то время не предвиделось, всё шло, как по маслу. В 1817 году за место на Нью-йоркской бирже платили 25 долларов, в 1827 году — 100, а в 1848 — 400. Джентльмены ходили на биржу не иначе как в высоких цилиндрах и во фраках, ибо занятие это было весьма респектабельным.
После того, как закончились разнообразные войны, биржевикам скучать всё равно не пришлось — в первой половине XIX резко выросли горнодобывающий и транспортные сектор, а значит помимо государственных облигаций в цене подняли акции различных компаний. Это было время начала промышленной революции, уникальная эпоха романтической веры в прогресс, в грядущее светлое будущее и прекрасный новый мир. Инвесторы наперебой старались вложить деньги в перспективные отрасли: в железные дороги, в пароходные компании, в машиностроительные и горнодобывающие предприятия. Больше всего — в железные дороги. В 30-ых и 40-ых годах XIX века в Лондоне и Нью-Йорке главные торги были именно по их акциям. Интересно, что тут впервые Нью-Йорк опередил Лондон — паровозная эйфория пришла туда на несколько лет раньше. Всего за семь лет средний объём дневных торгов в Нью-Йорке увеличился в 50 раз, достигнув в 1835 году 8500 акций. В Лондоне железнодорожная лихорадка достигнет пика в 1845 году и получит название «железнодорожной мании». Благодаря новым правилам, эта мания обошлась без финансовых катастроф.
Интересно заметить, что такие объёмы торгов зафиксированы на бирже, которая даже не имела своего здания. Если в Лондоне деловые люди посещали огромное здание биржи, то их нью-йоркские коллеги с цилиндрами и фраками являлись в помещения дома №40 по Уолл-стрит, которые они снимали с 1817 года за 200 $ в месяц. Долго так продолжаться не могло. Благодаря промышленно-транспортному буму и участников стало больше, а выпусков ценных бумаг. В середине XIX века Лондонской бирже стало тесно в старом здании 1773 года и в 1854 году она переехала в новое, более просторное. А Нью-йоркская фондовая биржа переехала в первое собственное здание в 1865 году. Впереди были самые серьёзные изменения в биржевом деле за всю его историю.
На подходе к современности — биржи XIX-XX века
Итак, в 1865 году Нью-йоркская фондовая биржа впервые обрела собственное здание. Белый фасад с шестью колоннами в коринфском стиле смотрелся внушительно. Логично, что с тех пор это здание стало символом американского фондового рынка.
Торговать акциями на бирже напрямую в это время могли только счастливые обладатели «места», которое предоставлялось пожизненно по решению совета управляющих. название неслучайно: до 1870 года брокеры вальяжно располагались в креслах. Торговали с комфортом, так сказать. Уже в 1868 году совет управляющих Нью-йоркской биржи решил лимитировать число мест до 588, чем положили начало столетней традиции ограниченного доступа к торгам. Это отличало их от Лондона, где подобных ограничений не было, и число участников торгов год от года увеличивалось. Место на Нью-йоркской бирже стало также собственностью брокера, которым он мог торговать. Со временем максимальное число мест всё же несколько раз со скрипом увеличивали увеличивались. В 1954 году оно достигло 1366 и оставалось неизменным ещё более полувека.
Изменения внешние были кругами на воде, под которыми скрывались изменения внутренние. Вторая половина XIX века оказалась невиданно щедрой на всевозможные нововведения в нью-йоркской биржевой торговле. Бирже того времени оставался всего несколько шагов до современного вида. В её работе всё больше появлялось той скучной деловитости, которая уже не представляет такого интереса, как былая торговля колониальными товарами на пристанях Венеции, Антверпена и Амстердама.
Появились процедуры листинга торгуемых акций, плата за размещение ценных бумаг, новые внутренние правила ведения дел на бирже. Вводится запрет на тайный выпуск дополнительных акций — это было чревато незаметным превращением счастливых обладателей контрольного пакета в жалкое меньшинство. Теперь новая эмиссия должна обязательно регистрироваться в специальных учреждениях. Торговали теперь уже даже не собственники акций, в в основном биржевые специалисты. В 1866 году Лондон и Нью-Йорк связал трансатлантический телеграфный кабель и с тех пор курс фунта стерлингов к доллару часто так и называют — “cable”. В 1867 году появился первый биржевой тиккер: через систему телеграфной связи инвесторы смогли почти моментально узнавать текущие котировки акций, находясь за тысячи километров от самой биржи. Биржа шла в ногу со временем, да. В 1878 году, всего через 2 года после первых удачных опытов Александра Белла, на нью-йоркской торговой площадке появился первый телефон.
К концу столетия при Нью-йоркской бирже учреждается отдельная клиринговая палата. В 1899 году издаётся требование, чтобы компании, чьи акции торгуются на бирже, предоставляли регулярную финансовую отчётность. Тремя годами ранее газета Wall Street Journal впервые публикует индекс Dow Jones Industrial Average, который рассчитывался тогда на основе курсов акций 12 американских компаний.
Лондон тоже не отставал, благо эффективная система управления Лондонской биржи позволяла быстро вводить новые биржевые практики. Затраты тоже росли, размеры членских взносов увеличивались. Взамен участники биржи потребовали больше прав по управлению. Это привело к очередному конфликту интересов и реформе структуры собственности Лондонской фондовой биржи в 1876 году. Теперь все новые участники торгов были обязаны стать акционерами биржи.
Соответственно, число акционеров росло, увеличившись с 268 в 1876 году до 2366 в 1914. С одной стороны, это позволило бирже повысить эффективность работы, и она продолжала сохранять мировое значение даже в условиях медленного ухудшения британской экономики в XX веке. С другой стороны, участие членов биржи в её управлении подорвало её гибкость — все решения принимались слишком долго, реакция на внешние изменения оказалась замедленной.
Но упадок и лондонской биржи, и всей Британии был уже на горизонте: началась Первая мировая война. До этого все войны служили только процветанию биржи, но только не эта. «Томми», которые сидели в окопной жиже, задыхались в клубах иприта и падали под огнём пулемётов, даже не догадывались, как изменится их мир после победы. Стареющий лев обломал в последнем броске почти все зубы, и мировой экономикой станут править Америка и Нью-йоркская фондовая биржа.
Прежде чем обратиться к послевоенной истории, надо вспомнить о товарных биржах. В конце концов, с них всё и начиналось, и английские купцы с изумлением писали о фламандской практике продажи сельди до того, как она была поймана. Только потом ценные бумаги обошли традиционные товары. Но потребность покупать и продавать никуда не делась. Товарная торговля постепенно тоже усложнялась. Например, в XVII веке в Амстердаме появились первые специализированные хлебные биржи, на которых торговали исключительно зерном. Стали применяться форвардные схемы (соглашение купить сейчас, а заплатить и осуществить поставку позднее) — они позволяли эффективно организовать доставку продукции от производителя к потребителю по заранее установленным ценам и условиям.
Настоящая революция на товарном рынке произошла вместе с промышленной революцией конца XVIII – начала XIX века. Человек загнал пар в стальные стенки поршней и заставил его работать на себя. Заработали новые станки, застучали по железным дорогам паровозы, приручили океаны труженики-пароходы. Это был колоссальный скачок производительности всех отраслей промышленности, в первую очередь — металлургии и транспорта. Повсюду быстрыми темпами строили каналы и железные дороги, отправляли на дрова некогда гордые парусники. В разы увеличилась скорость, объёмы и экономическую эффективность перемещения грузов. Промышленность стала циклопом, который питал сам себя. Она поглощала тонны сырья и одновременно создавала машины для его добычи, перевозки и переработки. В таких условиях торговля вышла на новый этап развития. Всё уже было готово для создания товарных бирж современного типа.
Наиболее развитой в промышленном отношении в начале XIX века, естественно, была Великобритания. На торговой площадке Королевской биржи, ведущей свою историю с 1571 года, к обычному списку товаров (зерно, чай, шерсть, специи) добавились хлопок, металлы, руды и уголь. Англия начала потреблять огромное количество сырья, но одновременно — производить огромное количество металла, который поступал обратно на биржу для экспорта.
Появление специализированных бирж стало делом времени. Чем больше было торговцев, тем чаще они собирались в отдельные группы по определённым видам товаров. Эти группы собирались, конечно же, в кофейнях (ну где ещё могут собираться деловые англичане!). В частности, торговцы металлов облюбовали «Иерусалимскую кофейню». Именно в этом месте родился круг, ставший символом современной Лондонской биржи металлов. Желавший продать партию металла чертил на покрытом опилками полу кофейни круг и выкрикивал слово “Change!” Те, кто хотел купить партию, собирались вокруг и предлагали свою цену за товар. Сегодня торговый зал Лондонской биржи металлов тоже представляет собой круг, внутри которого формируется индикативные цены на различные металлы.
В это же время началась история и современного индикативного трёхмесячного контракта на поставку металлов, принятого на Лондонской бирже металлов. В 1869 году открылся Суэцкий канал. Время поставки медной руды из Малайзии сократилось до 3 месяцев. Столько же времени требовалось и для поставки руды из Чили. Поэтому торговля трёхмесячными фьючерсами на поставку руды и металлов стала ежедневной. Такая практика сохраняется и по сей день. Официальное открытие Лондонской биржи металлов состоялось в 1877 году. С этого времени биржа постоянно расширяла список торгуемых металлов и размещала свои склады в различных точках земного шара.
В США форвардными контрактами на поставку зерна начали торговать в Буффало и Нью-Йорке, однако фьючерсы в современном понимании появились в Чикаго в середине XIX века. С открытием в 1848 году Мичигано-иллинойсского канала, связавшего приозёрные города с внутренними районами США, Чикаго превратился в пункт перевалочной торговли между сельскохозяйственными производителями Среднего Запада и потребителями густонаселённого и торгово-промышленного Восточного побережья. В 1848 году по инициативе 82 торговцев появилась первая из чикагских товарных бирж, названная «Торговый совет города Чикаго» (Board of Trade of the City of Chicago). Цель её создания заключалась в сосредоточении в одном месте торговых операций по широкому спектру товаров.
Одновременно в Лондоне и Чикаго с ростом объёмов торгов брокеры, работающие с одним типом товаров, стали договариваться о стандартной форме контракта. Составление и обсуждение условий индивидуальных контрактов на поставку того или иного товара занимало много времени. В условиях возросшего темпа перевозки и потребления грузов это было невозможно. Товарный рынок нуждался в более оперативной схеме заключения сделок. Кроме того, число участников на рынке заметно увеличилось, что требовало более высокой ликвидности форвардных контрактов. На биржах начинается торговля фьючерсами. Её объектами становятся стандартные контракты, идентичные относительно количества, качества товара, а также срока его поставки и прочих условий. Все эти стандартные реквизиты контракта теперь устанавливались биржей. Переменным условием сделки стала только стоимость контрактов. Биржа выступала гарантом исполнения указанных в контракте условий. Нововведение оказалось исключительно удачным, и Торговый совет города Чикаго в 1865 году полностью перешёл к торговле стандартными фьючерсными контрактами на поставку сельхозпродукции.
Если эмблемой Лондонской биржи металлов является круг, то логотипом Торгового совета Чикаго стал восьмиугольник. Символика также пришла из торгового зала. Концентрические восьмиугольники в эмблеме биржи — это приподнятые восьмиугольные платформы с нисходящими ступеньками, которые почему-то назвали «ямами». Трейдеры, торгующие контрактами на поставку товара в какой-то определённый месяц, скажем, в мае, собираются на ступеньках одной «ямы», торгующие июньским контрактом стоят на ступенях соседней платформы и так далее. Такая форма сложилась с течением времени для удобства и более эффективной организации торговли.
После того как в 70-80 годах XIX века на северо-востоке США появилась разветвлённая сеть железных дорог и увеличились объёмы межконтинентальных морских перевозок, товарные биржи появились и в Нью-Йорке. Как правило, они специализировались на отдельных видах товаров: кофе, хлопок, сахар, какао и т.д. Например, в 1872 году торговцы молочной продукции объявили о создании Нью-йоркской сырно-масляной биржи. Позднее на ней начали торговать яйцами, мясом птицы, консервами, сушёными фруктами, и в 1882 году биржа изменила название, став Нью-йоркской товарной биржей. Что интересно, яйцом и маслом торговали также на специализированной бирже в Чикаго, открытой в 1898 году, а через 21 год она тоже будет переименована в Чикагскую товарную биржу. Вообще за 50 лет с середины XIX века до начала XX века в США появилось более 1600 бирж, хотя большинство из них были довольно мелкими.
Ничего удивительного, что биржи развивались именно в США и Великобритании. В последней трети XIX века — начале XX века США были крупнейшим в мире экспортёром сельскохозяйственной продукции, а это тогда была основа товарного рынка. Великобритания специализировалась больше на том, что ввозила большое количество металлических руд и концентратов и была при этом крупнейшим в мире экспортёром металлоёмкой промышленной продукции. Связь бирж и развития экономики неслучайна — биржа это как хороший инструмент, без которого дом построить можно, но не так качественно и быстро. Интересно, что в то время и Российская империя была заметным игроком на товарном рынке — по объёмам сельскохозяйственного экспорта она уступала только Соединённым Штатам. Экономический подъём в России в этот период тоже воплотился в создании множества товарных бирж — к началу XX века в России их было более ста.
Итак, вернёмся к Первой мировой. Начало XX века было золотым временем бирж. Величественная эпоха расцвета колониальных и экономических империй. Активизация международной торговли, практически не стесняемой законодательными барьерами и таможенными тарифами. Отсутствие вмешательства правительств в процесс ценообразования на рынке и поощрение новых бирж. Мир казался упорядоченным, а каждый год приближал к светлому будущему. Товары исправно и в срок доставлялись по железным дорогам и в трюмах огромных пароходов, курсы ценных бумаг и новости передавались по линиям телеграфной связи, а инвестиционный капитал свободно перемещался туда, где с его помощью можно было получить наибольшую прибыль. Экспортные пошлины взимались лишь в некоторых странах, например, в Испании применялись пошлины на кокс и отходы текстильного производства, в Малайзии и Боливии на оловянную руду, в Румынии на продукцию из кожи и древесину, а в Италии вообще — на предметы искусства. В общем, в начале XX века экономика была поистине глобальной. Движение капитала и торговля между странами относительно размеров национального дохода были по крайней мере такими же, как и сейчас, если не больше.
Дельцы вели бизнес в удобных биржевых зданиях, читали утренние газеты с курсами акций, водили чопорных супруг в театр, а тем временем над их будущим сгущались тучи. Международная ситуация становилась всё более напряжённой. Все это проходили в школе: империализм и колониализм могли разрешить политический спор только войной. Колонии были прекрасным источником дешёвого сырья и рынками сбыта готовой продукции. Изначально ведущими европейскими державами были те, которые являлись колониальными империями, как Англия и Франция. Промышленная революция XIX века привела к росту экономики и тех государств, которые не успели обзавестись колониями. США и Германия уже к 1910 году превосходили Англию по объёмам выпуска промышленной продукции. В 1913 году Россия обогнала Австро-Венгрию и Италию, став пятой промышленной державой в мире после США, Германии, Англии и Франции. При этом промышленные элиты новых индустриальных держав также были не прочь создать свои колониальные империи. Достаточно было одной искры, которой стало убийство австрийского эрцгерцога в Сараево 28 июня 1914 года.
Начало мировой войны стало шоком для экономики. Большинство бирж приостановили свою деятельность. Например, Нью-йоркская фондовая биржа 31 июля 1914 года закрылась на 4 месяца. До сих пор этот перерыв в работе биржи остаётся самым долгим за всю её историю. Американские власти решили возобновить работу биржи лишь в конце ноября, для того чтобы разместить на ней казначейские облигации воюющих стран. Таким шагом правительство надеялось спасти своих европейских торговых партнёров от финансового краха. Торговля акциями на Нью-йоркской фондовой бирже возобновилась после 12 декабря 1914 года. Лондонская фондовая биржа оставалась закрытой ещё дольше — с конца июля 1914 года до января 1915 года.
Война, как это всегда было, вынуждала правительства европейских стран брать в долг. После возобновления работы фондовые биржи в Европе и Америки становились основным местом реализации государственных облигаций. Товарным биржам повезло больше — они продолжали свою работу без остановки, либо открывались после непродолжительного перерыва, так как без них уже не мог осуществляться ни товарообмен, ни вообще нормальное функционирование развитой экономики.
Мировая война стала причиной резких изменений почти на всех торговых площадках мира. Вводились различные меры усиления государственного контроля над биржами в военное время. Прежде всего, на биржах ликвидировался зарубежный бизнес, иностранные участники лишались доступа к торгам, устанавливался минимальный уровень комиссий. На рынке ценных бумаг основным предметом торгов стали государственные облигации. Введение более строгих внутренних правил на биржах оправдывалось необходимостью защиты доходов её участников в неспокойное военное время. Это было правдой, но самое важное то, что эти ограничения военного времени сохранились потом и в мирное время, получив формальное отражение в уставах бирж. Таким образом, всё, что Первая мировая война принесла с собой как временное, стало постоянным. Иначе, впрочем, и быть не могло: поменялись все внешние условия, которые служили причиной развития биржевого дела в довоенный период. Крупным дельцам такое регулирование было выгодно — оно больше било по всякой мелкой рыбёшке.
Итак, после окончания войны экономика стран, принимавших в ней участие (то есть всех стран, достойных упоминания), сохранила черты так называемого «военного коллективизма», плановой экономики, регулируемой с позиции интересов крупного бизнеса через инструменты центрального правительства. Такая модель с различной степенью жёсткости на самом деле применяется во всём мире вплоть до нынешнего времени, просто юридические инструменты влияния крупного бизнеса и правительств на общую ситуацию несколько изменились, а суть-то осталась прежней (например, регулирование клиринга в последние годы стало только сильнее).
На смену свободной глобальной капиталистической экономике после Первой мировой пришёл новый порядок, который характеризуется сильным правительством, обширным и глубоким вмешательством государства в экономику, планированием и системой госсубсидий и рыночных привилегий для крупного бизнеса, опекаемого внутри страны родным правительством. Такая модель начала складываться с распределения военных заказов, но потом распространилась на всю экономику. В какой-то мере это напоминает старый меркантилизм XVIII века, однако в этот раз он служил для поощрения промышленного бизнеса, а не торгового.
Например, вот как это происходило на Чикагской товарной бирже. Во время войны на ней стали активно работать правительственные управления, занимавшиеся управлением государственными запасами продовольствия. Фьючерсная торговля была приостановлена после вступления США в войну на период с сентября 1917 года по май 1920 года. В послевоенный период в США непринуждённо и демократично национализировали торговлю зерном для обеспечения гарантированной стабильности цен, а также американские железные дороги. Для регулирования рынка федеральное правительство в 1922 году основывало Управление по торговле фьючерсами на зерно. В следующем году вступил в силу федеральный закон, призванный устранить манипуляцию ценами на рынке зерна и другие торговые злоупотребления. В 1924 году был внесён законопроект об ограничении объёмов дневных торгов, который президент Чикагской товарной биржи назвал пагубной, нездоровой попыткой ограничения свободного действия сил спроса и предложения на рынке. В 1925 году совет директоров Чикагской биржи получил право объявлять чрезвычайную ситуацию и устанавливать пределы дневных колебаний цен. Ничуть не удивительно, что в этом же году на бирже был продан рекордный объём зерна. Десятилетие завершилось принятием в 1929 году закона о сбыте сельскохозяйственной продукции, в результате которого федеральное правительство стало главным игроком на рынке зерна.
Чтобы совсем уж не выматывать читателей текстом повышенной нудности, здесь поставим точку, а про Великую Депрессию и прочие события 20-го века — в следующий раз.
